Оригинал взят у ![[info]]()
procol_harum в Кое-что из воспоминаний Н.Н.Пунина. 1925 г.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Полонська-Василенко в своїм спогадах написала, що коли групу вчених і інтелігентів в т.ч. і її чоловіка, академіка М.П,Василенка, арештували в 1924 році у сфабрикованій НКВД справі "Київського обласного центру дій" - на їх захист виступили різні організації: школи, університети, творчі спілки, Академія Наук і т.д.
Коли, через 5 років, в 1929 році була НКВС організована справа УВО, Полонська-Василенко хотіла організувати лист на захист арештантів і пішла в Академію Наук, по місцю праці деяких з арештованих, тобто до колег. І Президент Академії, ховаючи очі, сказав їй, що все, що можуть організувати колеги-академіки зараз - це лист з засудженням(!!!) арештованих.
5 років... і такий страх. Ранні більшовики по краплі віджимали права у громадян, зменшували правове поле і нарощували страх.
Чи не йдемо ми вже по цьому шляху?
![[info]](http://l-stat.livejournal.com/img/userinfo.gif?v=88.3)
procol_harum в Кое-что из воспоминаний Н.Н.Пунина. 1925 г.Кто-то справедливо заметил, что всех этих сторонников Кургиняна, С.Кара-Мурзы и пр., совкоидеологов, а также их самих хорошо бы перенести в те времена. Отправить бы их на машине времени, скажем, в 1925-й год! А ведь это было еще самое начало, даже не "сталинизм", всего лишь разминка перед Большим Террором. Тогда еще многие полагали, что всё это - наваждение, дурной сон, и что скоро вернется прежняя жизнь.
Из дневника Николая Пунина (1988-1953), искусствоведа, будущего как бы мужа Анны Ахматовой.
1925
"Никогда не пили столько, сколько пьют теперь. Самые несчастные, получающие 30 р., пьют, пьют везде. Нельзя не пить, дико скучают, когда не пьют".
"Гостиный (двор) похож на провинциальный рынок; купить что-либо хорошо сделанное нет никакой возможности; весь товар - второй и третий сорт /.../ Людей сравнительно много, но если вглядеться в лица - бледные и замученныые, старые и серые. В "Пассаже" - маклеры черной биржи шепчутся по углам" [А это был НЭП, 1921-1928]
"Разговоры (в Ленинграде) опять о наводнении; кто-то из угла говорит: "Что вы все так радуетесь наводнению, всё равно большевиков не смоет". Всеобщий вздох сожаления: "Да, не смоет".
"Политическими вопросами совсем не интересуются; думают приблизительно одно: "вождей нет".
"Халтура несдержанная, разливанная; спекуляции на марксизме и Ленине. Самое доходное - лепить бюст Ленина или рисовать его в гробу. Но здесь также необходимы связи и знакомства. Один художник, достаточно известный, уезжая за границу, сказал: "Да, уезжаю, потому что кадавр меня больше не кормит..."
"Так во всей России. Россия не работает. То, что мы принуждены обходиться своим сырьем и отчасти своим фабрикатом, это единственное преимущество сегодняшнего дня".
"Расстреляны лицеисты. Говорят, 52 человека, остальные сосланы, имущество, вплоть до детских игрушек и зимних вещей, конфисковано. О расстреле нет официальных сообщений; в городе, конечно, все об этом знают, по крайней мере в тех кругах, с которыми мне приходится соприкасаться: в среде служащей интеллигенции. Говорят об этом с ужасом и отвращением, но без удивления и настоящего возмущения. Так говорят, как будто иначе и быть не могло... Чувствуется, что скоро об этом забудут... Великое отупение и край усталости".
Сам Николай Николаевич Пунин, поначалу поддерживавший новую власть, арестовывлся в 1921 и 1935 годах, но "всего лишь" на несколько месяцев. В 1940 году был арестован по разным статьям, в т.ч. за «преклонение перед буржуазным искусством Запада». Николай Николаевич Пунин скончался в 1953 г. в больнице лагеря для нетрудоспособных заключенных заполярного поселка Абезь под Воркутой (Коми АССР) и был похоронен в безымянной могиле.
Из дневника Николая Пунина (1988-1953), искусствоведа, будущего как бы мужа Анны Ахматовой.
1925
"Никогда не пили столько, сколько пьют теперь. Самые несчастные, получающие 30 р., пьют, пьют везде. Нельзя не пить, дико скучают, когда не пьют".
"Гостиный (двор) похож на провинциальный рынок; купить что-либо хорошо сделанное нет никакой возможности; весь товар - второй и третий сорт /.../ Людей сравнительно много, но если вглядеться в лица - бледные и замученныые, старые и серые. В "Пассаже" - маклеры черной биржи шепчутся по углам" [А это был НЭП, 1921-1928]
"Разговоры (в Ленинграде) опять о наводнении; кто-то из угла говорит: "Что вы все так радуетесь наводнению, всё равно большевиков не смоет". Всеобщий вздох сожаления: "Да, не смоет".
"Политическими вопросами совсем не интересуются; думают приблизительно одно: "вождей нет".
"Халтура несдержанная, разливанная; спекуляции на марксизме и Ленине. Самое доходное - лепить бюст Ленина или рисовать его в гробу. Но здесь также необходимы связи и знакомства. Один художник, достаточно известный, уезжая за границу, сказал: "Да, уезжаю, потому что кадавр меня больше не кормит..."
"Так во всей России. Россия не работает. То, что мы принуждены обходиться своим сырьем и отчасти своим фабрикатом, это единственное преимущество сегодняшнего дня".
"Расстреляны лицеисты. Говорят, 52 человека, остальные сосланы, имущество, вплоть до детских игрушек и зимних вещей, конфисковано. О расстреле нет официальных сообщений; в городе, конечно, все об этом знают, по крайней мере в тех кругах, с которыми мне приходится соприкасаться: в среде служащей интеллигенции. Говорят об этом с ужасом и отвращением, но без удивления и настоящего возмущения. Так говорят, как будто иначе и быть не могло... Чувствуется, что скоро об этом забудут... Великое отупение и край усталости".
Сам Николай Николаевич Пунин, поначалу поддерживавший новую власть, арестовывлся в 1921 и 1935 годах, но "всего лишь" на несколько месяцев. В 1940 году был арестован по разным статьям, в т.ч. за «преклонение перед буржуазным искусством Запада». Николай Николаевич Пунин скончался в 1953 г. в больнице лагеря для нетрудоспособных заключенных заполярного поселка Абезь под Воркутой (Коми АССР) и был похоронен в безымянной могиле.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Полонська-Василенко в своїм спогадах написала, що коли групу вчених і інтелігентів в т.ч. і її чоловіка, академіка М.П,Василенка, арештували в 1924 році у сфабрикованій НКВД справі "Київського обласного центру дій" - на їх захист виступили різні організації: школи, університети, творчі спілки, Академія Наук і т.д.
Коли, через 5 років, в 1929 році була НКВС організована справа УВО, Полонська-Василенко хотіла організувати лист на захист арештантів і пішла в Академію Наук, по місцю праці деяких з арештованих, тобто до колег. І Президент Академії, ховаючи очі, сказав їй, що все, що можуть організувати колеги-академіки зараз - це лист з засудженням(!!!) арештованих.
5 років... і такий страх. Ранні більшовики по краплі віджимали права у громадян, зменшували правове поле і нарощували страх.
Чи не йдемо ми вже по цьому шляху?